...когда мы пробрались в казантипскую степь, она была огорожена колючей проволокой "не влезай" и по будням (изредка) над головами заходили на бомбежку самолеты. керосину войскам не хватало и летали раз в неделю, не беспокоили очень, но бомбились далеко в степи регулярно.
безлюдье – прекрасно. обеспечивалось оно, в основном, отсутствием пресной воды, за которой, – канистра на плечи, – шагать по степи несколько км.
приходя в село золотое (старое имя – чигини, первое фото) платили чистоганом и вычерпывали из наливного колодца (вода привозная).
кипятить воду – омягчать ее, наутро треть объема – осадок, потому предпочитали обходиться дынями и арбузами (бахчи неподалеку, чистый спирт – валюта безотказная, но сторожа требовали пить с ними, опасаясь отравления. оттого возвращались пьяненькими, но с рюкзаком, набитым тяжелым и круглым).
сырые мидии, порезы на ногах, кузнечики, стреляющие в грудь, колючки в костре...
давно было.
в степи где выгорели краски
сухой колючки остов крепкий
и вечер гонит ветер терпкий
пыль пахнет сухарем и морем
и раковин песчаным стоном
на берег выброшенных бурей
медузы телом студенистым
и чем-то неопределимым
как след стрижей летящих низко
извилистым неуловимым
как пульс кузнечика над степью
вернусь костер из тростника
чуть слышный говор чарка водки
невидимых шаланд походка
да вспышки маяка
1976
